Петр Красилов: «Моя жизнь могла закончиться нелепо»

«Мог быть перелом позвоночника, и вы на всю жизнь остались бы в инвалидной коляске. Вам повезло, и отделались только хромотой. О профессии актера больше не вспоминайте!» - так врачи заявили Петру Красилову, который снимался в сериале «Не родись красивой» в роли Романа Малиновского.

- Петр, сериал «Бедная Настя» создал вам имидж романтического героя, а в «Не родись красивой» вы – настоящий плейбой, балагур и гуляка. Какой же вы на самом деле, в жизни?

- В жизни я веду себя немного иначе. В кино и на сцене легко играть героя с донжуанскими замашками, но это – всего лишь роль. Я счастлив, что мне выпало поучаствовать в упомянутых проектах. Предложений в театре и кино теперь после них стало больше, но всего этого могло и не быть. Пришлось пережить тяжелое испытание, своеобразную проверку на то, действительно ли я хочу быть актером. А виной тому неугомонная актерская фантазия. Я учился в Театральном училище им. Щепкина, и случилось этой на втором курсе, зимой. Топили жарко, окна – открыты настежь. Подошли к концу занятия, и преподавателя уже не было в аудитории. Один из сокурсников начал наигрывать на рояле мелодию фильма «Тот самый Мюнхгаузен». Я же представил себя в роли Олега Янковского и как тот самый барон стал «забираться» в окно к возлюбленной.

То самое, которое было открыто. Захотелось эффектно захлопнуть его, так же, как это сделал бы сам барон в фильме. Но судьба сложилась иначе, и едва я вскочил на припорошенный снегом подоконник, как ноги мои заскользили, и я тут, же оказался в воздухе. Успев сообразить, что падаю с третьего этажа спиной вперед, я перекувыркнулся в воздухе и смог вцепиться в подоконник. Успел выкрикнуть, чтобы ребята шли на помощь, как пальцы тут же разжались, и я полетел дальше. Знаете, как порой замедляется время в моменты опасности? Пока продолжался полет, все думал, что надо сделать, как в спецназе. Едва коснувшись земли, подскочить пружинисто и совершить кувырок, который погасит скорость падения. Но внизу был обледенелый бетон, который окончательно разрушил мои планы.

Я не удержался на нем, не смог оттолкнуть дальше, а завалился на бок. Вся сила удара пришлась на правое бедро. Открытый множественный перелом. Пришел в сознание, когда вокруг уже собрались люди. Вызвали «Скорую», и я оказался в больнице. За три месяца провели четыре операции. Серьезнее всего пострадал коленный сустав. Врачи опасались, что хромота останется на всю жизнь. Но мне нужно было продолжать учебу. Танцы, фехтование, игра на сцене и в кино – все это требовало легкой походки. «Даже не вспоминайте об этом!» – отвечали они. Кто-то пытался успокоить, что, мол, Зиновий Гердт вполне был востребован и с таким недостатком. Но я-то знал, что до Гердта мне еще далеко.

Я был в отчаянии. Мама, как могла, отвлекала. Купила гитару и со словами про Хулио Иглесиаса предложила занять себя музыкой. «Он ведь был футболистом, но после травмы начал петь. Известность может прийти разными путями. Что, если тебе тоже научить игре на гитаре?» Что ж, карьера музыканта сродни актерской, но я хотел заниматься своим делом. Тут врач, который делал операции, рассказал про упражнения по разрабатыванию сустава.

Упражнение состояло в том, чтобы круглыми сутками водить ступней по деревянным конторским счетам. Поставил ногу, и начинай водить ею туда-сюда, словно полы натирают. Меня хватило только на две недели, по истечении которых я понял, что прогресс минимален. Упражнение было однообразным и сильно раздражало. Поискал дома, и обнаружил пару старых чугунных утюгов. Связал вместе и перебросил их через щиколотку. Ногу в это время упирал в лежащую на торце табуретку. Дикая боль заставила меня кричать, но самое главное: нога согнулась в колене. Чтобы разработать сустав, таким образом хватило три дня.

- Вы уже немного рассказали про мать. А что ваш отец?

- Отец погиб в результате несчастного случая, когда мне было около трех лет. Мать с тех пор так и не вышла замуж. Очень любила его. Вместе с бабушкой они часто рассказывали мне, каким отец был. Так что у меня иногда возникает ощущение, будто бы я знал его. Во всяком случае, я могу припомнить о нем многое. В течение трех лет отец прослужил на военном корабле радистом, ходил в кругосветное плавание. Мог все делать своими руками, даже построить дом. Делал все на совесть, основательно… Это очень важно, когда у ребенка есть образ отца, тем более такого, который мог бы быть отличным примером для подражания.

А мама у меня просто потрясающая женщина. Она сначала работа в отделе кадров в Союзгосцирке. После реорганизации места не стала, мама даже собиралась уходить, но попала помощником к самому Никулину. Когда ее пригласили в Цирк на Цветном бульваре, мама, конечно же, ни секунды не раздумывала. Возвращаясь домой, постоянно рассказывала о Никулине. Что Юрий Владимирович говорил, с кем встречался. Тогда я учился в девятом классе, и, поскольку школа находилась недалеко от цирка, нередко забегал к маме. Делал уроки в гримерке.

Заговорить с Никулиным я самостоятельно никогда бы не решился, но тот, как известно, был человек открытый и душевный. Детей очень любил. Давал мне какие-то угощения, расспрашивал о детских делах. Помню, как мы с ним впервые познакомились. Юрий Владимирович проходил в кабинет к себе, и кивнул в моем направлении: «Оль, твой сын? Как звать?» Едва узнав имя, тут же серьезно подошел ко мне и говорит: «Как дела, Петь? Понимаешь, у меня такое дело. Подарили земной шар, а он сдулся. Поможешь?» Вынес откуда-то большущий надувной шар, раскрашенный в виде глобуса. С тех пор прошло столько лет, а я не перестаю гордиться тем, что когда-то надувал земной шар для самого Никулина… (Смеется.)

Поддержку мамы я ощущал во всем и всегда. Окончив училище, начал работать в «Ленкоме», а когда получил повестку идти в армию, мне повезло. Попал в команду Театра Российской Армии. Такие атрибуты армейской службы, как форма и проживание в казарме, у нас были. А оружие не выдавали. В армии я освоил такие театральные профессии, как осветитель, монтировщик, уборщик. Мы выходили на сцену почти каждый вечер, поэтому я очень доволен, что не пришлось расставаться с любимой профессией даже на время службы. И свою первую главную роль я тоже сыграл на сцене Театра Российской Армии. Это был Чиполлино.

Вернувшись в «Ленком» после службы, работал в массовке. Ходил из одной кулисы в другую. Поворот в судьбе случился тогда, когда меня пригласили на роль Фандорина в Российский академический молодежный театр. Либо ожидание ролей у Марка Захарова, либо – главная роль и переход из «Ленкома». Сделав выбор в пользу последнего, я не ошибся. Постепенно стали приходить приглашения сниматься в телесериалах, а затем и в полнометражных картинах. Совсем недавно закончил съемку в фильме «Варенье из сакуры». У меня там главная роль.

Интересная история про руководителя фирмы по продажам оргтехники. Руководитель взял большой кредит на закупку новой партии товара и … пролетел. Вообще, это фильм не о деньгах, а о человеческих взаимоотношениях. Начальник не понимает, что люди – это не компьютеры. Нельзя нажать на кнопку, и тут же получить готовый результат, чтобы все начали выполнять указанную работу. А выходит по-другому. Чтобы решить проблемы, вызвали специалиста из Японии. Тут уже сам руководитель оказался в роли «робота». Но у меня получается слишком серьезный пересказ. На самом деле это комедия, в которой есть романтическая линия.

- А у вас, Петр, похоже, все хорошо в отношении романтики. Вы ведь женаты на Ирине Шебеко, которая запомнилась телезрителям по рекламному ролику одного из кофейных брэндов. Кажется, текст такой: «Один изысканный вкус, один способ быть ближе…» У вас родилась дочь. Расскажите о том, как это проходило? Сейчас ведь многие пары выбирают совместные роды.

- Ира спрашивала меня о том, хочу ли присутствовать во время этого процесса. Но я ответил, что наверняка упаду в обморок. Несколько раз по телевизору я видел, как происходят роды. Экран разделяет, но то, что происходит с посторонними людьми, показалось мне малоэстетичным. Чудо рождения новой жизни не улавливается. Когда я вез Ирину в роддом, был уверен, что не останусь с ней палате.